В рамках программы «Приоритет 2030» идет трансформация высшего образования. Программой предусмотрено в том числе создание новых школ и направлений подготовки.
Так, в ТюмГУ вскоре откроется Школа естественных наук (ШЕН). Директором новой структуры будет кандидат биологических наук, в настоящее время директор Физтех-школы биологической и медицинской физики Московского физико-технического института (ФБМФ МФТИ) Денис Кузьмин.
Мы поговорили с ученым и руководителем об особенностях новой структуры, его научных достижениях.
– Денис Владимирович, Вы – руководитель в престижном московском вузе, что подвигло согласиться стать руководителем новой Школы ТюмГУ?
– Три фактора. Первый, ТюмГУ – это гриндфилд (место для новых построек – с англ.), и то, что я вижу по другим проектам – университет является инноватором, позволяет себе то, что не могут сделать другие университеты. Есть тот же Физтех, у него есть образ, и во многом МФТИ приходится соответсвовать этому образу. Чем мощнее университет себя спозиционировал ранее, тем менее он гибок к перестроениям. Условно, завести на Физтех цифру и биологию – это было довольно сложно. А ТюмГУ в этом смысле – достаточно лабильный университет, у которого нет косного мышления. С моей точки зрения, у вас можно экспериментировать с образовательными программами, наукой, технологическим предпринимательством, – тем, что сложнее поддается изменениям в крупных московских университетах.
Второе – это моя амбиция сделать то, чего не было. Для меня очень важно создавать что-то. Причем я лучше всего работаю в режиме «было – не было»: до меня чего-то не было, я пришел – поработал с командой, и нечто появилось. От такого процесса я получаю наибольшее удовольствие. Здесь есть момент творчества, созидания.
Ну и немаловажное – команда. Есть созвучие с рядом людей, которые руководят ТюмГУ сегодня, мне они кажутся живыми, динамичными, желающими поменять, внести что-то новое в мир. То есть их философия, система ценностей и даже чувство юмора совпадают с моими, а люди – один из критических параметров, который для меня важен при принятии решений.
– С какой программой развития Школы естественных наук Вы заходите в ТюмГУ? Какой формат будет у Школы, какие направления образовательной деятельности?
– Программу мы разрабатывали с нуля. Мы сейчас живем в новой реальности, и на ближайшей стратсессии в апреле будет обсуждаться, как изменится стратегия Школы естественных наук, которая уже была спроектирована. Мы задумывали Школу, её составляющие следующим образом: работа с абитуриентами, образовательный процесс, наука и предпринимательство.
Если говорить о работе с абитуриентами, то мы планируем в течение года-двух запустить свою научную олимпиаду для талантливых школьников «ЕНОТ», при помощи которой мы будем отбирать ребят, которые наиболее релевантны по своему профилю для поступления в Школу естественных наук. Мы планировали активно продвигать эту олимпиаду как на региональном, так и на федеральном уровне.
Что касается образования, мы рассматриваем четыре ключевых направления, по которым принимаем в Школу: биология, химия, физика и география (науки о Земле), – классическая четверка, которая составляет любую школу естественных наук, какой бы бенчмарк мы ни смотрели. Соответственно, по этим четырем направлениям мы отбираем тех, кто поступил, и обучаем их следующим образом.
В первый годбакалавриата стараемся дать всем, кто поступил в Школу, базовые знания по каждой из этих четырех дисциплин. На второй год мы предлагаем выбрать из этих четырех областей знаний две наиболее интересные для второкурсника. Третий год опять является фиксированным, где мы говорим студенту: «Дружище, теперь ты должен выбрать из двух блоков один, и в нем ты будешь изучать определенный нами набор предметов. И четвертый год бакалавриата – это опять же дисциплины на выбор, но уже четко внутри той предметной области, которую студент обозначил для себя на третьем курсе. То есть мы студента канализируем.
Для нас принципиально важно запускать магистерские программы по всем четырем направлениям – химии, биологии, науках о Земле и физике. Но мы делаем акцент только на тех знаниях, которые в данный момент востребованы на рынке труда, где рынок – либо академическая среда и всё, что связано с научной деятельностью, либо компании, бизнесы, которые будут заинтересованы в наших выпускниках.
И в данном случае мы рассматриваем магистерскую программу как инструмент окончательной подготовки человека для работы в конкретном секторе экономики – наука или бизнес. Магистерские программы мы будем создавать в тесном контактес теми, кто будет являться работодателями, потребителями кадров. И здесь будут применены облачные модели. Мы хотим, чтобы преподавание в магистерских программах осуществляли люди из разных регионов, чтобы оно не носило характер, привязанный к одному институту или к одному индустриальному партнеру. Донорами преподавателей должен быть широкий спектр учреждений или организаций. То есть человек-носитель фронтирного знания может быть преподавателем нашей программы, это всегда зонтичная история.
Если говорить про технологическое предпринимательство, то оно будет представлено стартап-студиями, которые будут возникать на базе соответствующих проектов.
Так как Школа естественных наук и я, как её представитель, являемся связующим звеном между Физтехом и ТюмГУ, мы планируем открывать зеркальные лаборатории МФТИ на базе ТюмГУ. И это – одна из центральных концепций нашего развития. Одним словом, условный заведующий большой лабораторией на Физтехе высаживает команду в ТюмГУ. Дальше его задача – подобрать для того, чтобы работать внутри лаборатории, либо региональные кадры, либо студентов-аспирантов, а лучше и то, и другое, – в общем, сделать устойчивую конструкцию в Тюмени, отзеркалить лабораторию МФТИ.
При этом мы слушаем критику, мол, всё это невозможно, потому что все эти столичные приедут, что-то поделают, уедут, вы наши деньги потратите, для вас Тюмень – это «питательный бульон», да и здесь некому работать… Но для меня стало откровением: первое «касание» показывает, что в ТюмГУ есть большое количество мощных, мотивированных людей, которые готовы к большим вызовам. У меня было предубеждение, некий апломб, что только Москва и Санкт-Петербург способны на это, только там есть необходимые кадры, сейчас я так не считаю. Тюмень в этом плане тоже исключительное место.
– Ваша школа продолжит традиции междисциплинарного взаимодействия, в том числе в рамках проекта «Приоритет 2030»?
– Говоря про междисциплинарность, мы рассматриваем, к примеру, проект с Евгением Вдовиным, директором ИМиКН, где специалисты из его института будут преподавать нам основы программирования для обучения кадров по биоинформатике. Возможно, создадим совместную программу по подготовке IT-кадров для решения биомедицинских задач. В одной школе есть специалисты IT, другая сведуща в области био- и знает, где рынок, и мы друг друга усилим. Планируем приглашать в Школу поработать специалистов из X-BIO в качестве лекторов. Если мы не будем конкурировать, а будем друг друга дополнять, то всё получится классно, будет синергия.
– Ваш научный интерес – биоорганическая химия, генетика, молекулярная биология. Расскажите о своей научной работе, Ваших достижениях и открытиях. Вы выигрывали конкурсы, производили БАД из спирулины, изобретали антибиотик против стафилококка, противоопухолевые препараты молекулярно-направленного действия...
– Да, путь был довольно длинный. Если говорить про мою научную сферу интересов, то это практически всегда что-то, что приходит в дом, что можно использовать, что меняет жизнь.
Вы знаете, мне всегда была интересна прикладная наука – что-то, что можно внедрить. И что может поменять жизнь человечества за год-три. Удовлетворять десятилетиями своё научное любопытство – не мой метод. И здесь я люблю режим «было-не было» применительно к какой-то генетической конструкции. Начался мой путь с разработки противоопухолевых препаратов, когда я учился ещё в аспирантуре. Сейчас один из препаратов, который мы разработали, «АнтионкоРАН», будет внедряться в клиническую практику. Был дизайн некой молекулы, генетической конструкции. И я, как генный инженер, комбинируя разные процессы – рестрикции, лигирования и т.д. – создавал генетическую кассету. Её элементы легли в основу этого препарата.
Другой момент моего участия в прикладной науке – это поиск антибиотиков против метициллинрезистентного стафилококка, грамположительных бактерий. Мы, совместно с коллегами сначала увидели антибактериальный эффект синезеленых водорослей и понемногу дошли до того, что выделили оригинальное соединение, получили набор его модификаций, выбрали лидирующее, провели доклинику и передали свои наработки одной из фармацевтических компаний.
Сейчас на Физтехе мы занимаемся геномным редактированием животных и растительных организмов. Надеюсь, результаты будут значительными и для компаний агросектора, и для фармы, и для врачей.
– А что такое геномное редактирование?
– Это некий инструмент, один из вариантов генной инженерии, при помощи которого может быть проведено включение, удаление или перемещение фрагментов ДНК в геноме организма, с использованием специфически спроектированных эндонуклеаз, или «молекулярных ножниц».
– Для чего это нужно?
– К примеру в онкотерапии. Допустим, мы пытаемся разработать новый препарат, который будет «бить» по опухолевой клетке. У нас есть предсказание от биоинформатиков, что, возможно, если мы вот этот ген повредим, то опухоль погибнет. Но точно мы этого не знаем. Технология геномного редактирования позволяет нам «залезть» в эту опухолевую клетку, «выключить» у неё конкретный ген. Если инактивация этого гена вызывает гибель раковой клетки – значит, у нас есть прототип нового онкопрепарата.
Или мы предполагаем, что если вот этот ген чуть-чуть изменить, то опухоль станет чувствительна к какой-то химио- или радиотерапии. Это гипотеза, то, что вам предсказывают биоинформатики. А у нас теперь есть реальный механизм проверки. И вот мы «выключили» два этих гена и – о, чудо! – опухоль стала в 10 раз чувствительней к радиации. И мы понимаем, что это же может сделать терапию кратно эффективнее, чем было до этого.
– Очень здорово! Расскажите ещё немного о себе: хобби, семья…
– Красавица-жена и двое сыновей. Хобби – спорт. Занимался довольно долго борьбой, а сегодня… Скорее поддерживающая терапия. Так называемая «физическая культура».
С детства слушаю много музыки. Разной музыки. Слушаю, шазамлю, скачиваю и снова слушаю.
– Универсальный меломан?
– Нет, все же есть вещи, которые в силу возраста мне еще не доступны: я не очень понимаю джаз, блюз – это пока не мое, это для тех, кто «отлюбил», а моя осень ещё не настала.
Источник:
Управление стратегических коммуникаций ТюмГУ
Так, в ТюмГУ вскоре откроется Школа естественных наук (ШЕН). Директором новой структуры будет кандидат биологических наук, в настоящее время директор Физтех-школы биологической и медицинской физики Московского физико-технического института (ФБМФ МФТИ) Денис Кузьмин.
Мы поговорили с ученым и руководителем об особенностях новой структуры, его научных достижениях.
– Денис Владимирович, Вы – руководитель в престижном московском вузе, что подвигло согласиться стать руководителем новой Школы ТюмГУ?
– Три фактора. Первый, ТюмГУ – это гриндфилд (место для новых построек – с англ.), и то, что я вижу по другим проектам – университет является инноватором, позволяет себе то, что не могут сделать другие университеты. Есть тот же Физтех, у него есть образ, и во многом МФТИ приходится соответсвовать этому образу. Чем мощнее университет себя спозиционировал ранее, тем менее он гибок к перестроениям. Условно, завести на Физтех цифру и биологию – это было довольно сложно. А ТюмГУ в этом смысле – достаточно лабильный университет, у которого нет косного мышления. С моей точки зрения, у вас можно экспериментировать с образовательными программами, наукой, технологическим предпринимательством, – тем, что сложнее поддается изменениям в крупных московских университетах.
Второе – это моя амбиция сделать то, чего не было. Для меня очень важно создавать что-то. Причем я лучше всего работаю в режиме «было – не было»: до меня чего-то не было, я пришел – поработал с командой, и нечто появилось. От такого процесса я получаю наибольшее удовольствие. Здесь есть момент творчества, созидания.
Ну и немаловажное – команда. Есть созвучие с рядом людей, которые руководят ТюмГУ сегодня, мне они кажутся живыми, динамичными, желающими поменять, внести что-то новое в мир. То есть их философия, система ценностей и даже чувство юмора совпадают с моими, а люди – один из критических параметров, который для меня важен при принятии решений.
– С какой программой развития Школы естественных наук Вы заходите в ТюмГУ? Какой формат будет у Школы, какие направления образовательной деятельности?
– Программу мы разрабатывали с нуля. Мы сейчас живем в новой реальности, и на ближайшей стратсессии в апреле будет обсуждаться, как изменится стратегия Школы естественных наук, которая уже была спроектирована. Мы задумывали Школу, её составляющие следующим образом: работа с абитуриентами, образовательный процесс, наука и предпринимательство.
Если говорить о работе с абитуриентами, то мы планируем в течение года-двух запустить свою научную олимпиаду для талантливых школьников «ЕНОТ», при помощи которой мы будем отбирать ребят, которые наиболее релевантны по своему профилю для поступления в Школу естественных наук. Мы планировали активно продвигать эту олимпиаду как на региональном, так и на федеральном уровне.
Что касается образования, мы рассматриваем четыре ключевых направления, по которым принимаем в Школу: биология, химия, физика и география (науки о Земле), – классическая четверка, которая составляет любую школу естественных наук, какой бы бенчмарк мы ни смотрели. Соответственно, по этим четырем направлениям мы отбираем тех, кто поступил, и обучаем их следующим образом.
В первый годбакалавриата стараемся дать всем, кто поступил в Школу, базовые знания по каждой из этих четырех дисциплин. На второй год мы предлагаем выбрать из этих четырех областей знаний две наиболее интересные для второкурсника. Третий год опять является фиксированным, где мы говорим студенту: «Дружище, теперь ты должен выбрать из двух блоков один, и в нем ты будешь изучать определенный нами набор предметов. И четвертый год бакалавриата – это опять же дисциплины на выбор, но уже четко внутри той предметной области, которую студент обозначил для себя на третьем курсе. То есть мы студента канализируем.
Для нас принципиально важно запускать магистерские программы по всем четырем направлениям – химии, биологии, науках о Земле и физике. Но мы делаем акцент только на тех знаниях, которые в данный момент востребованы на рынке труда, где рынок – либо академическая среда и всё, что связано с научной деятельностью, либо компании, бизнесы, которые будут заинтересованы в наших выпускниках.
И в данном случае мы рассматриваем магистерскую программу как инструмент окончательной подготовки человека для работы в конкретном секторе экономики – наука или бизнес. Магистерские программы мы будем создавать в тесном контактес теми, кто будет являться работодателями, потребителями кадров. И здесь будут применены облачные модели. Мы хотим, чтобы преподавание в магистерских программах осуществляли люди из разных регионов, чтобы оно не носило характер, привязанный к одному институту или к одному индустриальному партнеру. Донорами преподавателей должен быть широкий спектр учреждений или организаций. То есть человек-носитель фронтирного знания может быть преподавателем нашей программы, это всегда зонтичная история.
Если говорить про технологическое предпринимательство, то оно будет представлено стартап-студиями, которые будут возникать на базе соответствующих проектов.
Так как Школа естественных наук и я, как её представитель, являемся связующим звеном между Физтехом и ТюмГУ, мы планируем открывать зеркальные лаборатории МФТИ на базе ТюмГУ. И это – одна из центральных концепций нашего развития. Одним словом, условный заведующий большой лабораторией на Физтехе высаживает команду в ТюмГУ. Дальше его задача – подобрать для того, чтобы работать внутри лаборатории, либо региональные кадры, либо студентов-аспирантов, а лучше и то, и другое, – в общем, сделать устойчивую конструкцию в Тюмени, отзеркалить лабораторию МФТИ.
При этом мы слушаем критику, мол, всё это невозможно, потому что все эти столичные приедут, что-то поделают, уедут, вы наши деньги потратите, для вас Тюмень – это «питательный бульон», да и здесь некому работать… Но для меня стало откровением: первое «касание» показывает, что в ТюмГУ есть большое количество мощных, мотивированных людей, которые готовы к большим вызовам. У меня было предубеждение, некий апломб, что только Москва и Санкт-Петербург способны на это, только там есть необходимые кадры, сейчас я так не считаю. Тюмень в этом плане тоже исключительное место.
– Ваша школа продолжит традиции междисциплинарного взаимодействия, в том числе в рамках проекта «Приоритет 2030»?
– Говоря про междисциплинарность, мы рассматриваем, к примеру, проект с Евгением Вдовиным, директором ИМиКН, где специалисты из его института будут преподавать нам основы программирования для обучения кадров по биоинформатике. Возможно, создадим совместную программу по подготовке IT-кадров для решения биомедицинских задач. В одной школе есть специалисты IT, другая сведуща в области био- и знает, где рынок, и мы друг друга усилим. Планируем приглашать в Школу поработать специалистов из X-BIO в качестве лекторов. Если мы не будем конкурировать, а будем друг друга дополнять, то всё получится классно, будет синергия.
– Ваш научный интерес – биоорганическая химия, генетика, молекулярная биология. Расскажите о своей научной работе, Ваших достижениях и открытиях. Вы выигрывали конкурсы, производили БАД из спирулины, изобретали антибиотик против стафилококка, противоопухолевые препараты молекулярно-направленного действия...
– Да, путь был довольно длинный. Если говорить про мою научную сферу интересов, то это практически всегда что-то, что приходит в дом, что можно использовать, что меняет жизнь.
Вы знаете, мне всегда была интересна прикладная наука – что-то, что можно внедрить. И что может поменять жизнь человечества за год-три. Удовлетворять десятилетиями своё научное любопытство – не мой метод. И здесь я люблю режим «было-не было» применительно к какой-то генетической конструкции. Начался мой путь с разработки противоопухолевых препаратов, когда я учился ещё в аспирантуре. Сейчас один из препаратов, который мы разработали, «АнтионкоРАН», будет внедряться в клиническую практику. Был дизайн некой молекулы, генетической конструкции. И я, как генный инженер, комбинируя разные процессы – рестрикции, лигирования и т.д. – создавал генетическую кассету. Её элементы легли в основу этого препарата.
Другой момент моего участия в прикладной науке – это поиск антибиотиков против метициллинрезистентного стафилококка, грамположительных бактерий. Мы, совместно с коллегами сначала увидели антибактериальный эффект синезеленых водорослей и понемногу дошли до того, что выделили оригинальное соединение, получили набор его модификаций, выбрали лидирующее, провели доклинику и передали свои наработки одной из фармацевтических компаний.
Сейчас на Физтехе мы занимаемся геномным редактированием животных и растительных организмов. Надеюсь, результаты будут значительными и для компаний агросектора, и для фармы, и для врачей.
– А что такое геномное редактирование?
– Это некий инструмент, один из вариантов генной инженерии, при помощи которого может быть проведено включение, удаление или перемещение фрагментов ДНК в геноме организма, с использованием специфически спроектированных эндонуклеаз, или «молекулярных ножниц».
– Для чего это нужно?
– К примеру в онкотерапии. Допустим, мы пытаемся разработать новый препарат, который будет «бить» по опухолевой клетке. У нас есть предсказание от биоинформатиков, что, возможно, если мы вот этот ген повредим, то опухоль погибнет. Но точно мы этого не знаем. Технология геномного редактирования позволяет нам «залезть» в эту опухолевую клетку, «выключить» у неё конкретный ген. Если инактивация этого гена вызывает гибель раковой клетки – значит, у нас есть прототип нового онкопрепарата.
Или мы предполагаем, что если вот этот ген чуть-чуть изменить, то опухоль станет чувствительна к какой-то химио- или радиотерапии. Это гипотеза, то, что вам предсказывают биоинформатики. А у нас теперь есть реальный механизм проверки. И вот мы «выключили» два этих гена и – о, чудо! – опухоль стала в 10 раз чувствительней к радиации. И мы понимаем, что это же может сделать терапию кратно эффективнее, чем было до этого.
– Очень здорово! Расскажите ещё немного о себе: хобби, семья…
– Красавица-жена и двое сыновей. Хобби – спорт. Занимался довольно долго борьбой, а сегодня… Скорее поддерживающая терапия. Так называемая «физическая культура».
С детства слушаю много музыки. Разной музыки. Слушаю, шазамлю, скачиваю и снова слушаю.
– Универсальный меломан?
– Нет, все же есть вещи, которые в силу возраста мне еще не доступны: я не очень понимаю джаз, блюз – это пока не мое, это для тех, кто «отлюбил», а моя осень ещё не настала.
Источник:
Управление стратегических коммуникаций ТюмГУ